Капкан на Инквизитора (СИ) - Страница 8

Мучимый головной болью Инквизитор разозлился окончательно.

- Вы, веллы, должно быть, тут сумасброды все, а не только одна ведьма. Или вы думаете, что если живете рядом с Прорвой, вам можно перечить воле Святейшего Отца? – он поймал на себе ненавидящий взгляд сына кузнеца и оскалился в ответ. - Я – голос Святейшего, и моя воля – его воля! Неблагодарные свиньи! Инквизиторы Храма посвящают свои жизни борьбе со злом. А зло расцвело в вашей Веллии из-за вашего же безрассудства! Если бы вы обращались с вашими женами так, как предписывает послание, мне бы не пришлось теперь ездить по этим диким землям, отлавливая проклятых ведьм!

Он шагнул вперед. Все еще желавший что-то сказать кузнец нехотя попятился. Его сын сверкнул глазами.

- Пора вам уже осознать то, что очевидно всем другим цивилизованным народам нашей империи - женщина порочна. Любая женщина! Даже самая благочестивая и добрая, - роман говорил слова, как выплевывал, в раздражении обнаруживая сильный рубленый говор, что отличался от мягкого велльского наречья. - Каждая из них произросла в естестве проклятой Лии, и в любой миг может обнаружить мерзкую темную сущность. А тем более такая, у которой имеется дар волшбы! Не должно проявлять к ним снисхождения! Никогда и ни в чем!

Налетевший из-за близкой изгороди порыв ветра вздыбил пыль с дороги, бросив в лица людей мелкий сор. Кузнец схватился за запотрошенный глаз. Альвах поймал край перекрутившегося плаща, капитан Вилдэр заслонился рукой. Только молодой Бертолф стоял прямо. Он смотрел на промаргивающегося Инквизитора и его черты комкала гримаса неприкрытой ненависти.

- Ваш милость, - оставив в покое покрасневший глаз, еще раз тихо попросил кузнец, видя, что посланник Святейшего уже все сказал и твердо намерен уйти. - Отпусти мою дуру, а? Надоть - я все… ну, то есть, на Храм пожертвую. Хозяйство… кузню… Не забирай дочку! Слышь…

Роман со свистом втянул воздух сквось сжатые зубы.

- Этим делом займется Секретариат, - уже ровно повторил он, глядя поверх головы кузнеца на сторожевые вышки крепости. Над их кровлями на ночном небе проступали крупные звезды. Лечь спать “до ночи” уже не получалось. - Судьи Храма не выносят приговора невиновным…

- Слышали мы, как вы занимаетесь делами, - вдруг не выдержал Бертолф. – Вы же вырываете признания под пытками!

Инквизитор медленно обернулся к нему. Кузнец и вздрогнувший капитан одновременно шагнули ближе, но юношу это уже не остановило.

- А что, разве нет? - лицо молодого велла дергалось. - У них каждая - виновна! И Бьенка сознается! Она же трусиха! А не сознается - они заставят ее сознаться!

- Бертолф! - предостерегающе начал было капитан. Инквизитор, однако, оставался спокоен, с внешним равнодушием слушая сына кузнеца.

- Ты закончил возводить хулу на Храм? - только спросил он, когда брат Бьенки остановился перевести дух.

- Я не возводил хулу на Храм, - вновь вскинулся тот, стряхивая руку пытавшегося увести его кузнеца. - Но разве вы не пытками заставляете сознаваться женщин?

- Признание - несомненное доказательство виновности, - тоном только что говорившего быстро и резко романа теперь можно было заморозить пламя. - Как бы оно ни было получено.

- Бертолф! - проявил, наконец, несвойственную ему твердость отец юноши, увидев, что увести сына получалось только силой. - Ступай домой! Живо!

- Признание под пыткой - это самооговор! - капитан и кузнец все же подхватили безумца с обеих сторон и потащили прочь от Инквизитора. Который, впрочем, был совсем не против прервать разговор подобным образом. Велльский юнец уже наговорил не только на поездку в столицу в цепях, но и конфискацию всего имущества его батюшки. Больше он не был интересен Альваху. - Ты сам, небось, признался бы в прелюбодеянии хоть с козицей, хоть с кобылой, если в задницу горячую кочергу засунуть! А может и нет - у вас, романов, это принято, вы ж за Ночью Голубой Луны не следите и топчете друг друга, как тупые бемеготы…

Уже сделавший несколько шагов по направлению к гостевому дому Инквизитор расслышал обращенные к нему последние слова. Мигом позже он оказался рядом с утаскиваемым веллом. Рука в боевой перчатке вцепилась в светлые волосы, заставив Бертолфа нагнуть голову и болезненно вскрикнуть.

Какое-то время посланник Святейшего смотрел на вцепившегося в его запястье велла. Старики отпустили его и теперь Альвах и Бертолф были один на один. Прошло несколько тягостных мгновений.

- Вы, я вижу, здесь, в своей деревне, решили, что если живете в захолустье и отстреливаете здешнее зверье, то закон вам не писан, - тихо заговорил, наконец, Инквизитор, обводя взглядом застывших рядом капитана Вилдэра и кузнеца. - Позволяете себе речи, за которые в любом другом месте уже были бы приговорены к вырыванию языка. Порочите Храм и его слуг. Позволяете себе сомневаться в копм… компетенции посланника самого Святейшего! Оспариваете мои решения, как будто это вашего ума дело, - он снова опустил взгляд на так и не сумевшего освободиться из его хватки Бертолфа. - Прямо теперь не смогу тебе доказать, что мое рождение произошло не в Ночь Голубой Луны, - он стиснул пальцы, выдирая волосы велла с корнем, и заставляя того морщиться от боли. - Но когда я повезу твою сестру в столицу, у нее будет множество возможностей убедиться, что мое появление пришлось на день самого Великого Солнцестояния, что знаменует пик мужской силы Светлого Лея.

Он отбросил юношу назад. От сильно толчка велл едва удержался на ногах. Альвах заставил себя успокоиться. Семейством ведьмы определенно стоило заняться. Но не теперь. Время для этого еще придет.